Почему журналисты так много пьют?

Современный мир сотрясают ката­­ст­­рофы и трагедии, и Беларусь, к сожа­­­­­лению, далеко не исключение. Журна­­­­листы – представители одной из немногих профессий, долг которых заставляет не избегать опасностей, а бежать им навстречу, вопреки инстинк­­ту самосохранения. С психологической точки зрения, журналист оказывается одновременно на трех позициях:
— свидетеля или даже участника трагического события;

— того, кто активно взаимодействует с пострадавшими, будь то раненые во время катастрофы, страдающие от смертельных болезней или члены их семей;

— «посредника», медиатора, который должен не только воспринять, но и суметь передать информацию, донести свой рассказ о происшествии или явлении до широкой общественности.

Для профессионалов, работа кото­­­рых подразумевает эмоционально насы­­­­щенное взаимодействие с проблема­­ми и страданиями других людей (меди­­­­­­­­­­ков, спасателей и  т. д.), описан синдром так называемого «эмоционального выгорания» и разработаны рекомендации по его профилактике. А журналистам, из-за риска обвинений в некомпетентности, часто приходится замалчивать и подавлять собственный травматический опыт, вместо того, чтобы прорабатывать его. Часто это приводит к чрезмерному употреблению алкоголя, развитию цинизма и эмоциональной отстраненности, неудовлетворенности собой и работой, разрушенным межличностным отношениям и к другим, мягко говоря, неприятным последствиям.

Если у медика задача однозначна – спасти жизнь, то журналисту в экстремальной ситуации приходится сталкиваться с решением множества этических дилемм: выполнять на месте происшествия сугубо профессиональные обязанности или участвовать в спасении людей? Помо­­гать пострадавшим или оставаться бес­­­страстным наблюдателем и хладно­­­кровно фиксировать проис­­ходя­­­­­щее? Журналистов учат быть беспристрастными, «объективными», ста­­­­ра­­­­ться не давать волю собственным эмоциям.

В стрессовой ситуации мно­­­­гим действительно удается мобили­­зоваться, отстраниться от ужасающей картины, переключить внимание на точный сбор фактов и управление профессиональной техникой. «Чело­­веческая», эмоциональная реакция может наступить позднее, уже в безопасной обстановке.

Некоторые журналисты признаются, что иногда их пугает собственный рабочий цинизм. Потеря чувствительности часто влияет и на качество работы. Юрий Романов, говорит: «Когда число погибших в кадрах начинает переваливать за критическую отметку, в голове как будто щелкает переключатель, и мозг перестает воспринимать страдания… Из-за этого кадры получаются технически совершенными, но из них уходит что-то неуловимое, то, что называют Божьей искрой».

Такие защитные реакции вполне объяснимы. Как тело образует рубцы в ответ на рану, так же и душа под воздействием экстремальных внешних воздействий защищается, огрубевает. При этом полностью бесстрастным и механистичным стать тоже нельзя, поскольку личность, эмоции, восприятие и память журналиста – это в каком-то смысле его профессиональный инструмент.

Хочется верить, что с признанием важности проблемы будет постепенно меняться и профессиональная культура. В процессе восстановления после пережитого негативного опыта очень важна поддержка близких и коллег, и нужно, чтобы у репортеров была возможность квалифицированно обсуждать и осмысливать собственные эмоции.
Мне кажется, что для решения этой проблемы необходимо, чтобы редакторы и руководители организаций также осознавали влияние психологически тяжелых заданий на здоровье и работоспособность репортеров и несли за это ответственность. Студенты факультетов журналистики были бы лучше подготовлены к профессиональной деятельности, если бы в процессе обучения с ними обсуждали, с какими травматическими ситуациями они могут столкнуться, какие психологические реакции могут за этим последовать, и что с этим можно сделать. Да и работающим журналистам также могли бы быть полезны информационные материалы и семинары, посвященные эффективному освещению трагических событий, тому, как отслеживать и регулировать собственное психологическое состояние и состояние коллег.