Современный мир сотрясают катастрофы и трагедии, и Беларусь, к сожалению, далеко не исключение. Журналисты – представители одной из немногих профессий, долг которых заставляет не избегать опасностей, а бежать им навстречу, вопреки инстинкту самосохранения. С психологической точки зрения, журналист оказывается одновременно на трех позициях:
— свидетеля или даже участника трагического события;
— того, кто активно взаимодействует с пострадавшими, будь то раненые во время катастрофы, страдающие от смертельных болезней или члены их семей;
— «посредника», медиатора, который должен не только воспринять, но и суметь передать информацию, донести свой рассказ о происшествии или явлении до широкой общественности.
Для профессионалов, работа которых подразумевает эмоционально насыщенное взаимодействие с проблемами и страданиями других людей (медиков, спасателей и т. д.), описан синдром так называемого «эмоционального выгорания» и разработаны рекомендации по его профилактике. А журналистам, из-за риска обвинений в некомпетентности, часто приходится замалчивать и подавлять собственный травматический опыт, вместо того, чтобы прорабатывать его. Часто это приводит к чрезмерному употреблению алкоголя, развитию цинизма и эмоциональной отстраненности, неудовлетворенности собой и работой, разрушенным межличностным отношениям и к другим, мягко говоря, неприятным последствиям.
Если у медика задача однозначна – спасти жизнь, то журналисту в экстремальной ситуации приходится сталкиваться с решением множества этических дилемм: выполнять на месте происшествия сугубо профессиональные обязанности или участвовать в спасении людей? Помогать пострадавшим или оставаться бесстрастным наблюдателем и хладнокровно фиксировать происходящее? Журналистов учат быть беспристрастными, «объективными», стараться не давать волю собственным эмоциям.
В стрессовой ситуации многим действительно удается мобилизоваться, отстраниться от ужасающей картины, переключить внимание на точный сбор фактов и управление профессиональной техникой. «Человеческая», эмоциональная реакция может наступить позднее, уже в безопасной обстановке.
Некоторые журналисты признаются, что иногда их пугает собственный рабочий цинизм. Потеря чувствительности часто влияет и на качество работы. Юрий Романов, говорит: «Когда число погибших в кадрах начинает переваливать за критическую отметку, в голове как будто щелкает переключатель, и мозг перестает воспринимать страдания… Из-за этого кадры получаются технически совершенными, но из них уходит что-то неуловимое, то, что называют Божьей искрой».
Такие защитные реакции вполне объяснимы. Как тело образует рубцы в ответ на рану, так же и душа под воздействием экстремальных внешних воздействий защищается, огрубевает. При этом полностью бесстрастным и механистичным стать тоже нельзя, поскольку личность, эмоции, восприятие и память журналиста – это в каком-то смысле его профессиональный инструмент.
Хочется верить, что с признанием важности проблемы будет постепенно меняться и профессиональная культура. В процессе восстановления после пережитого негативного опыта очень важна поддержка близких и коллег, и нужно, чтобы у репортеров была возможность квалифицированно обсуждать и осмысливать собственные эмоции.
Мне кажется, что для решения этой проблемы необходимо, чтобы редакторы и руководители организаций также осознавали влияние психологически тяжелых заданий на здоровье и работоспособность репортеров и несли за это ответственность. Студенты факультетов журналистики были бы лучше подготовлены к профессиональной деятельности, если бы в процессе обучения с ними обсуждали, с какими травматическими ситуациями они могут столкнуться, какие психологические реакции могут за этим последовать, и что с этим можно сделать. Да и работающим журналистам также могли бы быть полезны информационные материалы и семинары, посвященные эффективному освещению трагических событий, тому, как отслеживать и регулировать собственное психологическое состояние и состояние коллег.
