В грозы, в бури, в житейскую стынь,
При тяжелых утратах и когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым —
Самое высшее в мире искусство…
Сергей Есенин
Как-то раз, будучи ещё в восьмом классе, когда я пересматривала книги из домашней библиотеки, на глаза попался старенький томик Есенина. Меня сразу заинтересовала маленькая, но довольно толстая книга с изображением Сергея Александровича на потёртой обложке. Она изрядно выделялась на фоне массивных энциклопедий и ярких громко кричащих названий произведений современников. «Странно, — подумала я, — почему же эта книга стоит не со всей художественной литературой, а здесь, на нижней полке, где всегда под рукой?» Решив, что с этим нужно разобраться, я наугад раскрыла её. Как сейчас помню: 72 страница и два завораживающих своей мистикой и лаконичностью слова «Чёрный человек». Случайность скажите вы, но все случайности не случайны. Этой воли судьбы было достаточно, чтобы последующие полчаса я провела раз за разом перечитывая «одно из самых загадочных, неоднозначных и противоречивых произведений 20 века», которое увидело свет в январском номере журнала «Новый мир» в 1926 году. Каждое слово бешено пульсировало в голове, застревая там, как позже окажется, навсегда. До того раза я никогда не испытывала ничего подобного от прочтения всего-навсего нескольких строф. Для меня, тогдашней восьмиклассницы «Чёрный человек» стал чем-то вроде откровения…
«Двойник поэта», «художественная исповедь», «одна из загадок творчества Есенина»… Как только не называли современники поэму, которой суждено было стать крупным последним поэтическим произведением Сергея Александровича. Для меня же это своеобразная эволюция поэта, его переход от живописных описаний бескрайних красот Руси-матушки к детальному самоанализу собственной личности, обнажению своего «Я» перед публикой, поднятию потаенных пороков на поверхность души. Поэма переполнена настроениями полнейшего отчаяния и ужаса перед жестокой действительностью. Её прочтение оставляет на душе болезненное неизгладимое впечатление, а та боль, которую даже не надо искать между строк (она пулей сквозит буквально из каждого слова произведения), ощущается чуть ли не физически. Я думаю, что «Чёрный человек» производит сильнейшее впечатление на читателя не только из-за своего глубокого смысла и безжалостной силы трагизма, но и благодаря способности разрушать иллюзии и передавать огромный накал чувств, брызжущий, словно фонтан, из каждой строфы. Читая поэму, будто ходишь по острой тонкой грани реального и потустороннего, учишься сопереживать и сочувствовать, задумываешься о моральных ценностях людей.
Поэт добивается чувства присутствия своего читателя в той злосчастной комнате благодаря форме письма. Лирический герой (больной умирающий писатель, кающийся перед принятием поцелуя смерти) обращается к другу, делится с ним своими страхами и переживаниями: «Друг мой, друг мой, я очень и очень болен». Он жалуется на недуги, в которых винит «прескверного гостя»: «Черный человек спать, не дает мне всю ночь». Именно в момент обессиления и уныния лирического героя этот самый Чёрный человек вступает с ним в диалог. Он говорит о родине умирающего поэта, о жизни «в стране самых отвратительных громил и шарлатанов». Но, несмотря на всю прискорбность действительности, незваный гость называет поэта человеком «самой высокой и лучшей марки». Черный человек не осуждает и не призирает лирического героя, он лишь показывает умирающему то, кем он был все эти годы, как выглядел со стороны. Можно даже уловить нотки нежности в словах «прескверного гостя»: «Мальчик… желтоволосый, с голубыми глазами». Но всё же в подтексте так и слышится тёмный умысел назвать поэта жуликом и вором. Черный человек рассказывает лирическому герою о жизни «какого-то прохвоста и забулдыги», и поэт узнает в нём свою собственную жизнь, видит себя самого будто отражение в зеркальном полотне. С помощью введения метафоры «голова машет ушами, как крыльями птица» С. Есенин добивается у читателя предчувствия приближающейся опасности и неизбежности страданий, а рефрен «чёрный человек» только усиливает это ощущение. Мне очень нравится, что Сергей Александрович выбрал эля своего произведения именно ритм дактиля, этим поэт усиливает мрачные интонации монолога Черного человека. Делает его более объёмным, так что читатель буквально ощущает его тяжёлое дыхание на коже и слышит хриплый голос ночного гостя. Я думаю, что метафора «разбитое зеркало» прочитывается в произведении как аллегория погубленной молодой жизни лирического героя поэмы. Проблема болезненной души и раздвоенности личности не чужда русской литературе. Она сквозит из «Двойника» Ф.М. Достоевского, читается в «Черном монахе» А.П.Чехова. Но, я думаю, что ни одно из классических произведений, где встречается подобный образ, не несет в себе такого ощущения одиночества, потерянности и безысходности как «Черный человек» Есенина. Сам поэт проводит в данном произведении параллель с «черным человеком» из поэмы «Моцарт и Сольери» А. С. Пушкина. Диалог между двумя ипостасями собственного «Я» поэта рассеивается к утру, уходит, как полупрозрачный туман по вымокшей от росы траве, ночной кошмар заканчивается и вместе с ним жуткие страдания лирического героя утихают …
Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Но надолго ли, является ли это действительно окончанием «дуэли» между Чёрным человеком и умирающим поэтом, или же это просто временное перемирие, которое прекратится с наступлением ночи?..
Каждое слово бешено пульсировало в голове, застревая там, как позже окажется, навсегда. До того раза я никогда не испытывала ничего подобного от прочтения всего-навсего нескольких строф. Всегда, когда я перечитывала поэму, в голове вставал один и тот же вопрос: «Черный человек – это опасный противник лирического героя или потаенная часть его души, которая смогла прорваться на поверхность только перед смертью?» И каким бы ни был ответ, одно я знаю точно: «Черный человек» становится воплощением всего самого худшего, что видит в себе поэт. Этот тёмный персонаж — воплощение крушения надежд лирического героя, его самоуничтожения через жёсткую и беспощадную критику. Пушкин написал однажды о невероятной трудности прилюдной исповеди: «Никого так не любишь, никого так не знаешь, как самого себя… Не лгать — можно; быть искренним невозможность физическая…» Эту физическую невозможность Есенин преодолел: его искренность в поэме выдержана до конца. Призрак Черного человека преследует каждого из нас. После прочтения поэмы всегда обдумываю свои поступки, размышляю о Добре и Зле, Жизни и Смерти, Белом и Черном человеке. Вот она, случайность, перевернувшая моё представление о творчестве С.Есенина… Старенькая книга с изображением Сергея Александровича на потёртой обложке, 72 страница и два завораживающих своей мистикой и лаконичностью слова «Чёрный человек».
