Отец-афганец — звучит страшно. Но люди, которые прошли ад в Афганистане на деле далеко не психи или больные. А наоборот добрейшие люди. Этот очерк об обычном рабочем из маленькой деревеньки, жизнь которого завела в служить в горячей точке 1,5 года. Который сам не ожидал вернуться живым. Который не хотел долгие годы женится из-за перенесенной болезни и о случайном ребенке, который решил доказать, что афганец — это не страх, это гордость.
«Нежеланный ребёнок или очередной сбой генов»
История моего отца началась в июне 1967 года в одной из деревень Беларуси – в Шабанах. Эта деревня ничем не была примечательна, а наоборот, является одной из тысячи таких же. Одно её название ассоциируется и с микрорайоном города Минска, и с такой же маленькой деревней в Псковской области. Хотя еще на момент рождения папы, эта деревня являлась достаточно большой и населённой (более 800 человек).
Единственной, что омрачняло появление отца – это то, что он являлся нежеланным ребёнком. На момент его появления его мать – моя бабушка – сделала уже 7 абортов и думала, что отец – это девочка [В семье уже был один сын Владимир, старший отца на 3 года]. Но за всё свое еще незаконченное существование он доказал, что его появление на свет – это не очередной сбой генов, а борьба за рождение мужчины.
Его родители не были ни учеными, ни Номинантами Нобелевской премии – это обычная работница сельского хозяйственного предприятия и водитель трактора. Моя бабушка – Мария Петровна – не окончила даже и 4 классов школы, а дед, имея возможность получения образования, учился очень неохотно.Папа же ходил в школу за 4 километра пешком и закончил её с двумя 4-ками в аттестате. Учителя пророчели ему работать в юриспруденции или быть ветеринаром, в он пошел по стопам отца – ушел учиться в местное училище.
«Только ты меня дождись»
Ярким эпизодом в его жизни является служба в Афганистане. Отец никогда не хотел мне рассказывать о ней, сколько бы времени я не просила об этом. Но все же я могу собрать мозайку рассказов от родственников об этом времени. Пришла повестка нежданно: только закончил училище и пошел работать. Но ему приказали служить. Где? Этот вопрос оставался открытым долгое время. Накануне выезда в военкомат папа сидел целый вечер на улице, вдыхая запах родины и поглаживая серого кота Максима, которого любил с детства. Единственными словами, сказанными в тот вечер, стали слова этому коту: «Только ты меня дождись».
Бабушке всегда приходили только письма с чем-то хорошим: там спать раньше легли, тут не пустили в центр боевых действий. Как оказалось, позже, бабушке он писал откровенно ложь: отец лежал в госпитале, после полугода жизни, из-за ранения осколком гранаты в ногу. Кормили их мешаниной, очень похожей на ту, что давали в деревне свиньям. Но хочешь жить – умей приспосабливаться к обстоятельствам. Этот ад длился чуть больше 1,5 года.
«Сам не ожидал, что вернусь живым»
Единственное, что привёз с собой из Афгана – желание жить и невероятную страсть к табаку: мог высаживать его рядом с домом, скручивать в бумагу и курить. Поводом бросить эту привычку стала обычная телевизионная программа, рассказывавшая о вреде никотина и влиянии его на организм. «У меня и так было массу заболеваний и нервоз – куда еще хуже?» — сказал отец, когда в 5 лет я решила его узнать об этом.
После службы жениться долго не хотел. Я тут дело было не даже в столь в его нежелании, а в его недавней болезни желтухой: по слухам, после этой болезни нельзя жениться еще 5 лет. Но 5 лет прошло, а жениться он не собирался. Его мама возила его к бабке – боялась, глупая, что она на нем какой-то дурной сглаз. Не знаю, что помогло больше – заговоры бабки или появление моей мамы в жизни отца – но спустя год после этой поездки появилась я.
С самого раннего детства я запомнила отца как самого доброго и заботливого человека в моей жизни. Это был мужчина чуть ниже среднего мужского роста; постоянной щетиной на лице, после бритья у него на лице были маленьких обрывки газеты, наклеенные для остановки крови от неловких движений бритвы; круглым подбородком, который унаследовала я; и невероятными голубыми глазами, которые с возрастом начали светлеть, но не утратили своей привлекательности, а наоборот, стали еще более красивыми.
Я всегда являлась для папы самым дорогим человеком, чего он и не скрывал. Был случай, когда я очень сильно заболела и никакие антибиотики мне не помогали. Думал, что я умру – прибегал к бабушке практически голыми ногами по снегу и плакал. Но я выжила, что еще больше увеличило его любовь ко мне.
С самого раннего детства я училась ценить мелочи и не грустить по пустякам. Помню, был у меня огромный воздушный шар, с которым я бегала по улице, когда он сажал рядом елки и я нечайно задела шаром лапку колючей красавицы. Я хотела плакать, но он сказал: «Кидай его в ямку, он там жить будет». После этого я целый день ходила еще окрыленной, что я нашла шарику домик. До сих пор смотрю на уже изрядно выросшие ели с улыбкой, и особенным взглядом на 4-ую в первом ряду – домик для шарика.
Его слезы я видела очень редко и до сих пор каждый раз их боюсь. Первый раз он плакал, когда у него сильно распухли суставы руки и он не мг ей шевелить (сейчас такое происходит каждую весну и зиму). Но он плакал не из-за боли, а из-за того, что он не сможет обеспечить меня. Помню и недавние слезы отца: смерть очень важного для него человека – моего деда, который уже как полгода не ходил. Да, все ожидали, что деду не станет легче, да и пролежни – это не признак укрепляющего здоровью в 81 год. Но при разговоре о смерти деда у отца наворачивались слёзы.
Папа не сделал ничего сверхъестественного в жизни: ни полетел в космос, ни открыл лекарство от гриппа. Но это с точки масштабного взгляда человечества. Если смотреть со стороны 20-летей девушки – его дочери, то могу заверить, что он много сделал для меня. Он показал мне, что не стоит бояться сказать маме про разорванные колготки мама – он всегда меня защитит; он показал, что в прятки можно играть и дома, хоть я и болела; он не однократно мне доказывал, когда я весила далеко за 80, что человека можно любить не только за внешность… Да и много чего еще.
В 5 лет очередному психологу в детском саду на довольно простой и заезженный вопрос: «А кого ты больше любишь – папу или маму?», ожидая от меня ответа маму и совсем не ожидая папу, я без промедления ответила: «Я очень люблю папу и можно я уже пойду к нему, а то нам сегодня на рыбалку идти, а вы меня тут с глупыми вопросами задерживаете».
Когда я искала себе молодого человека, то я четко знала, что он должен быть хоть бы на 100-ю долю быть похожим на моего отца – Анатолия Михайловича. И вот я уже встречаюсь с таким уже 3 года. Как не странно, Арсений быстро нашел общий язык с ним. Надеюсь, что лет через 20, я буду читать школьное сочинение своего ребенка и понимать, что мой избранник достоин не меньшего уважения и памяти, чем мой отец
