«Эта война положит конец войнам. И следующая — тоже.»
Дэвид Ллойд Джордж,
известный британский политический деятель
Михаил Александрович Шолохов — писатель для взрослых. До понимания философии его произведений надо дорасти. «Жеребёнок» для меня стал рассказом-открытием, той правдой о жизни, которая заставляет плакать сердце.
Рассказ был опубликован в 1926 году. Писателю всего лишь двадцать один год, а сколько уже пережито! В 15 лет был едва не убит анархистами, а в 17 лет чуть не расстреляли красные.
«Красные». «Белые». Гражданская война 1917-1922-ых годов. Погибают от 10 до 17 миллионов человек. В такие моменты жизнь не может быть прежней. Ты не знаешь, что будет завтра. У тебя нет одного из самых ценных чувств: безопасности. Моральные нормы порой отходят на второй, даже на третий план. Главное – эффективность и выживание. Только так возможна победа. Только так возможно сохранить себя в этой карусели безумия. И тут… «Головой вперед, с вытянутыми передними ножонками выбрался он из мамашиной утробы». Жеребёнок. И какую первую картину в своём сознании видит это создание? Каковы были его самые первые чувства? Чувства, которые запоминаются на всю жизнь? Страх. Ужас. Непонимание. «Нежный, сизый, тающий комочек шрапнельного разрыва.» И только после увиденного он «впервые ощутил полноту жизни и неизбывную сладость материнской ласки».
Красота и уродство. Добро и зло. Жизнь и война. Сострадание и жестокость… Я поражён тем, насколько виртуозно Шолохов сопоставляет такие простые и естественные образы природы с уже ставшими привычными для воюющих людей картинами их повседневной жизни. «Из хаты слышалось плачущее кряхтение раненого пулемётчика. Изредка он вскрикивал резким осипшим голосом… В палисаднике на шелковистом багрянце мака звенели пчёлы… Свежий хворост был медвяно пахуч и липок, в нос ширяло запахом цветущего краснотала, землей попахивало, трудом, позабытым в неуёмном пожаре войны…» На фоне этой уже привычно перемешанной действительности происходит нечто неоднородное с общей картиной. То, чего не должно было случиться. То, что необходимо как можно скорее убрать и забыть без остатка и без сожаления: у кобылы Трофима появляется жеребёнок. Сразу же всё понятно, ведь так? Надо убить. Он будет отвлекать мать от команд хозяина, да и эскадронный не потерпит, однозначно скажет пристрелить. Но как же можно?.. К тому же: «кончится война — на нем еще того… пахать».
На протяжении рассказа Шолохов три раза ставит Трофима перед непростым нравственным выбором. Не менее трёх раз главный герой вынужден брать в руки оружие в критический момент, чтобы решить судьбу жеребенка. Понимает ли он, чем чревато сохранение жизни животному в данной ситуации? Конечно, понимает. Но этот солдат не может пойти на убийство невинного создания! Да, война не прощает ошибки. Любая оплошность, любая мелочь может стоить человеку жизни, а тут…всего лишь жеребёнок.
Рукописи всё-таки горят. Картины можно уничтожить. Песню можно забыть. Человека можно попытаться вычеркнуть из истории. Но невозможно запретить чувства. И главный герой буквально привязывается к жеребёнку. Привязывается потому, что в один момент этот жеребёнок, это дитя, интуитивно становится для него главным созданием в жизни. Жеребёнок — его надежда. Надежда на прекрасное. Надежда на жизнь, на то, что эта война, это горе, эти страдания закончатся.
Самые трагические события разворачиваются в конце рассказа. «И вот тут-то ветер, плеснувшийся над Доном, донёс до Трофима тонкое, как нитка паутины, призывное ржанье: и-и-и-го-го-го!..» Трофим, который пережил за свою жизнь всякое, который столько раз побеждал смерть, смотрел ей в лицо и смеялся, «побелел под красной щетиной бороды, побелел до пепельной синевы». Спасти! Ценой собственной жизни спасти жеребёнка!
Он бросается в воду. Ему всё равно, что будет дальше. Кто победит, что будет завтра. Ему всё равно, что идёт он на верную смерть. У солдата Трофима есть только одна цель. И он её добьётся! Любым способом. С правого берега не доносится выстрелов. Происходит несогласованное перемирие. И… чудовищными усилиями получается спасти жизнь жеребёнка. Качаясь, Трофим становится на ноги. Проходит два шага по песку и… Чудес не бывает. А «война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат».
Я хочу вспомнить историю из своей жизни. Однажды, будучи в деревне весной, я наблюдал, как для вспашки земли привели кобылу. За ней на тонюсеньких ногах постоянно следовал жеребёнок. Матери было очень тяжело тянуть плуг: она ещё не оправилась от родов. Но при каждой малейшей возможности лошадь поворачивала голову к своему ребёнку, которому и было-то не больше десяти дней от роду. Не скажу, что пахарь был душевным человеком: он совершенно не замечал, как физически было тяжело кобыле, временами хлестал её по худым вытянутым рёбрам. Он просто выполнял свою работу, а глаза лошади были наполнены страданием и любовью.
Два мира: страдание и любовь – живут и в рассказе Шолохова «Жеребёнок». Но вот что удивительно: чувства любви там больше, чем порой в нашей жизни.
Несмотря на трагический итог этого рассказа, почему-то хочется говорить именно о хорошем и светлом: о сострадании, о жертвенности, о трогательности солдат, по неволе забранных судьбой от своих семей. «Гляну на него (жеребёнка), и рука дрожит…рубить не могу. А всё через то, что вид у него домашний, а на войне подобное не полагается… Сердце из камня обращается в мочалку… И между прочим, не стоптали поганца в атаке, промеж ног крутился… — Помолчав, он (эскадронный) мечтательно улыбнулся, но Трофим не видел этой улыбки. Понимаешь, Трофим, хвост у него, ну, то есть…, положит на спину, взбрыкивает, а хвост, как у лисы… Замечательный хвост!..» Хочется говорить об обострении всех чувств, которые позволяют человеку оставаться человеком.
Но все же есть эпизод, который ассоциируется у меня с явной жестокостью. Это поведение офицера в изорванной парусиновой рубахе. Чувства к жеребенку у него были, а вот к человеку почему-то нет. И дело не в войне. Дело в равнодушии, как и подчеркивает Шолохов. Ведь никто из солдат на правом берегу не выстрелил, а вот один нашелся. Равнодушный. В спину. Безоружного…
И всё же нет здесь торжества этой жестокости! Есть победа. Победа любви к жизни! И берёг солдат Трофим в себе эту любовь, и умер, улыбаясь.
