Посвящено 2022 году. Году исторической памяти.
Держу в руках фронтовое письмо моего прадеда — Василия Петровича Салалайко — своему отцу Петру Васильевичу и родным из далекого 1944 года от шестого декабря.
«Добрый день, дорогие родители! Шлю вам свой фронтовой привет! Я живой и здоровый. Получил ваше письмо, которое выслали 26.11. Меня очень обрадовало, что Володя, хоть и калекой, но домой приехал, будет вам хоть веселей. Но Володя пусть не грустит, что калекой остался, лишь бы брат его Василий живой и здоровый вернулся домой. Обижен не будет через брата своего, всегда будем жить мирно, по-братски помогать один одному и не отстанем ни от кого…»
И сразу вопрос у меня: что же случилось? Что пережил прадед Владимир? Подробностей его ранения я не знал и решил воспользоваться базой данных «Память народа», где содержатся рассекреченные в 2007 году архивы документов Красной Армии и Военно-Морского Флота за период Великой Отечественной войны. Записываю в поисковой строке: Владимир Петрович Салалайко, 1912 г.р. Читаю документ: «Дата подвига 26.08.1944 года. Награда — Орден Отечественной войны 2 степени».
«26.08.1944 года при форсировании реки Нарев, в направлении на г. Ломжа, т. Салалайко под прикрытием огня своего подразделения совместно с другими бойцами подносил на себе лодку для переправы. В это время и был тяжело ранен в обе руки. В результате чего т. Салалайко лишился левой руки, а правая была повреждена…»
«По своему здоровью найдем работу, и чтоб жить не хуже других… Дорогой брат Володя, вылечился ты уже совсем или еще нет?..»
Удивительной заботой и удивительным мужеством пронизаны строки письма. В нем нет ни единого слова, упоминания и даже намека на то, как тяжело Василию в этих нечеловеческих условиях, как ему страшно каждый раз рисковать своей жизнью, выходить из окопов, терять однополчан, среди которых ребята, с которыми росли вместе. Меня восхищает этот человек. Как пытается он каждого своего близкого обнадёжить, приободрить. Видно, как он сильно волнуется за своего брата, как он прикладывает все усилия, дабы дать ему надежду. Надежду на нормальную, человеческую жизнь. Он отлично понимает, что человек способен преодолеть всё. Однако это возможно, когда у него есть мечта, есть планы, есть надежда. И в этом письме только забота, только поддержка, только светлая надежда! Прадедушка Василий хочет максимально успокоить семью, хотя бы в письме порадоваться общению и ними.
«… Дальше продолжаю про то, что радуюсь тем днем и письмом вашим и благословленным словам своей дорогой мамы, что она, молясь, не забывает сына своего, так и я не забуду и не забываю никогда…»
Дорогая мама… Ида Адольфовна Салалайко (моя прапрабабушка) приехала со своим мужем Петром и годовалым сыном Василием на родину супруга, в деревню Заполье, в 1912 году из города Шауляй, где Петр был на заработках. Из пожитков только приданое — знаменитая машинка «Zinger». Прапрабабушка славилась в округе добротой и талантом прекрасно шить. Она обшивала не только своих четырех детей, но и жителей своей и близлежащих деревень. Ее очень хорошо знали и именно к ней побежали просить о помощи июльским утром 1943 года, когда в Заполье нагрянул карательный отряд.
Еще с детства по рассказам родных я был знаком с теми жуткими событиями, которые происходили во время войны на родине моих предков в Мостовском районе Гродненской области. По обе стороны от железнодорожного полотна, по которому немцы постоянно везли из Германии технику, боеприпасы, провизию, перевозили своих солдат к линии фронта, располагались деревни и села. Дорога охранялась фашистами, но благодаря подрывной работе партизан эшелоны регулярно взлетали на воздух. Немцы, не в силах контролировать ситуацию, после каждого подрыва эшелона стали уничтожать близлежащую деревню. Дотла. Так погибла ранним летним утром деревня Княжеводцы. Часть людей сожгли, часть закопали живыми. Когда две братские могилы были полностью заполнены убитыми и ранеными жителями, их засыпали землей и утрамбовали танком. Около четырех дней шевелилась земля, но никого не подпускали, чтобы откопать ещё живых, оказать помощь, спасти. И я был просто ошарашен, когда узнал, что перед тем, как сжечь дом, немцы выносили и грузили на подводы все добро, а если видели младенцев в колыбельках, то накалывали их на штыки и бросали на глазах у матерей в горящие печи. Это был настоящий ад на земле. Удалось выжить лишь нескольким жителям, которые спрятались в пшеничном поле. Памятниками остались обугленные трубы печей, одичавшие яблоневые сады и кусты черной смородины.
И именно такая судьба была уготована деревне Заполье после очередного подрыва железной дороги. Каратели расположились в здании деревенской школы, уже горели несколько построек… Я представляю, как в доме у Иды стоят односельчане и просят ее поговорить с немецким командиром. Я будто слышу, как она отказывается, говоря: «Да меня сразу расстреляют, никто и слушать не станет: муж да я партизанам помогаем, сыновья на фронте. Куда я пойду?» Я будто вижу, как, повязав на голову светлый платок, идет моя прапрабабушка по деревенской вытоптанной дорожке к старому зданию школы. Сколько же страха и ужаса она испытывает! Как после ее просьбы на чистом немецком языке пропустить — она заходит в знакомое здание, где учились ее дети, поднимается по ступенькам. Как в полном удивлении офицер ведет с ней разговор. Узнав мельчайшие подробности немецкого города Гейдекруга, где она родилась, расположение дома, улицы, немец внимательно слушает все, что говорит и как объясняет Ида Салалайко, в девичестве Гудат. Она смогла убедить, что никакого отношения к партизанам жители не имеют. Она смогла сделать так, что карательная операция была прекращена. Немцы напились, погрузились на подводы и уехали из Заполья. А по дороге пьяный карательный отряд был уничтожен партизанами.
Я будто вижу, как, вернувшись в свой дом, моя прапрабабушка Ида снимает платок, а через всю голову у нее – широкая седая полоса. Она смогла пережить этот страх, она сможет пережить трагедии, которые коснулись ее семьи. Она вскоре потеряет зрение и, будучи слепой, будет по-прежнему садиться за свою машинку «Zinger», помогая людям. Я представляю, как в полной темноте проводит она пальцем по ткани и шьет, шьет, шьет… Умерла Ида Адольфовна в 1964 году. На ее похоронах было огромное количество людей со всех деревень. От церкви до далекого кладбища гроб с телом прапрабабушки несли на руках. Это была благодарность за её добро и великую любовь к людям.
«…За твои слова, за твои пожелания, дорогая мама, благодарю всей душой, целую крепко.
Дорогая сестрица и братец, и папа, прошу вас, если есть возможность, немного времени, посмотрите и откопайте велосипеды и инструменты мои. Если жив буду, то нужно будет».
Сколько заботы, теплоты в этих простых словах! Прадедушка всеми своими мыслями находится в том будущем, когда вся семья соберется вместе. Мужчины будут заниматься своими такими долгожданными хозяйскими делами, и он, Василий, с огромной радостью возьмет на себя всю сложную работу.
Только что-то нет упоминания в этом письме о самой младшей своей сестре, о Нине. Видимо, нельзя было и писать о ее судьбе. Нину, как и многих молодых людей, немцы отправили в Германию еще в середине войны. Старшую дочь оставили с родителями, а младшую забрали. Знаю подробности этой трагедии. Иде предложили назвать любое имя девушки из другой семьи, тогда Нину оставят, а ту заберут. Ида Адольфовна отказалась, сказав: «А как мне после этого среди людей жить?» Моя прабабушка находилась сначала в каком-то лагере, а затем её перевезли в другое место. Чудесным образом ночью, накануне своего расстрела, ей и еще одной односельчанке удалось бежать. И они, где пешком, где ползком, по ночам через всю Германию и Польшу возвращались на родину, в родное Заполье! Прожила Нина 91 год. Моя прекрасная, верующая и очень трудолюбивая прабабушка…
«… Дни считаем, чтобы скорей здоровыми вернуться домой.
Марусенька, скажи, отец здоров, или все то же самое осталось… Как приеду домой, то вам и гармонь привезу, и сапожки привезу.
А пока оставайтесь здоровыми. Твой брат Василий».
Со скорбью и слезами читаю последние строки этого доброго и полного надежд письма… Ведь не будет ни гармони, ни сапожек. Через несколько месяцев Салалайко Василий Петрович будет убит в бою под Кенигсбергом. Благодаря поискам в Интернете, мне удалось узнать место гибели и захоронения этого светлого, с самыми простыми мечтами человека.
Дорогой прадедушка Василий! Теперь я, твой правнук Алексей, пишу тебе письмо. Спасибо тебе, что ты был такой настоящий, искренний. Что ты так стремился поддержать родных и даже вот этим своим письмом, наполненным заботой и благодарностью, давал им огромную надежду. И спасибо за твою веру в семью, за твои мечты. Ты так хотел увидеться с родными.
Я знаю теперь, где был твой последний бой, где ты похоронен. Я обязательно приеду на твою могилу, к тебе, мой дорогой прадедушка Василий. Обязательно. Мы приедем к тебе.
