— Ты самый бесстрашный, иди в гей-клуб.
Так начинается эта история. Препод сказал, что я – лучший кандидат для прочистки этого дымохода. Первое, о чём я подумал: «Уж лучше бы предложили на КГБ нарваться». Но потом я вспомнил, какую профессию избрал, и выбора у меня уже не оставалось.
Единственный стоящим вариантом подготовки к этой ночи, чувствовал я, будет одеться как можно более серо, прочитать всю соответствующую литературу, проехать через весь город и сделать репортаж. Никогда нельзя терять из виду изначальной ответственности.
Первое, о чём ты думаешь ещё на подходе к клубу – как бы так поудачнее держаться спиной к стене и не нарваться на предложение выпить. Не то, чтобы я был против того, чтобы опрокинуть чего покрепче для облегченного восприятия свалившейся на меня реальности. Но для этих целей у меня уже была собрана своя компания, в которой я был полностью уверен.
Едва завидев клуб я уже услышал столь ненавистную мной клубную музыку. Накладывался относительно свежий отпечаток с клубным ремиксом Hurt в исполнении незабвенного Джонни Кэша. Тяжело не пробить своим телом потолок, когда слышишь любимого исполнителя во всратом клубном ремиксе.
Фейсер мельком глянул в паспорт, после чего открыл дверь, приглашая войти в эту обитель нетрадиционных семейных ценностей и Ада любого правого консерватора. В любой другой ситуации от такого приглашения стоило бы отказаться. Но я же журналист! Ну, по крайней мере, очень стараюсь им быть.
Интересно, кстати, а как сам фейсер относится ко всему местному контингенту?
Знаете, одно дело шутить про геев. Это весело, смешно, модно и молодёжно. Особенно для журналиста. Но вот скрестить шпаги с представителями этой тусовки – перебор. Особенно когда есть невероятный шанс поучаствовать в аттракционе невиданной щедрости, с блекджеком и ОМОНом. Не самая радужная перспектива.
Внутри, казалось бы, происходит то же, что и в любом другом клубе – первые посетители, ещё до начала основного действа, собираются возле барной стойки и относительно весело проводят время. Единственное видимое отличие этого клуба от любого другого — держащиеся за ручки однополые пары. Похлопав меня по плечу, мой сопровождающий сказал, что я не попал на самый фарш. Честно признаться, особого желания попадать на него у меня не было.
Мы присмотрели место над танцполом, с которого открывался просто восхитительный вид на финалистов шоу «Танцы: Мухосранск». Ещё одна вещь, которую я искренне ненавижу в клубах — танцпол. Я не знаю, что творится в головах у людей, которые там находятся и знать не хочу. Но каждый раз глядя на танцоров хочется, разве что, сообщить в 103 об эпилептическом припадке.
Единственная вещь, которая действительно пугала меня в том клубе — контингент. Консерватор во мне прямо-таки сходил с ума и орал, чтобы я сматывался оттуда ко всем чертям. Но, пока я не разберусь с материалом — уходить оттуда было бы не столько самоубийственно, сколько глупо. Чёрт возьми, мне кажется даже старина Томпсон бы выпал в осадок со всей той содомии, которая творилась на танцполе. Но я держался. На часах всего два ночи.
Становилось душно. Отвратительная смесь запахов пробивалась в нос даже сквозь приятный парфюм девушки, которая затесалась в нашей компании. Эдакий гетеросексуальный островок посреди всей этой гейской вакханалии.
В очередной раз решив покурить меня озарила мысль: «Пора». Я прямо почувствовал тот самый легендарный прилив вдохновения, когда хочется созидать. Правда, созидать я на тот момент не мог и оставалось лишь с лицом лягушонка Пепе достать диктофон и зацепить первого попавшегося посетителя.
— И помните, журналисты никогда не врут!
— Нда? Ну, в таком случае, ваш журналист знатный балабол
Вот примерно такой диалог произошёл в моей голове после того, как мне задали вопрос про издательство, в котором я работаю. Но годы, проведённые в интернете, научили меня, что если каверзный вопрос неизбежен — нужно ответить вопросом на вопрос. И вопрос «Вы гей?» показался мне самым логичным в ту секунду. Мужик закурил, подумал с добрые полминуты, а затем, выдыхая тяжёлый дым дешёвого курева мне в лицо, ответил: «Да». Наверняка думал, как лучше послать меня ко всем чертям.
Спустя полчаса я, наконец, отстал от него. Судя по облегчённому вздоху, мои вопросы окончательно добили его. Но, так как всю необходимую информацию я уже получил — оставалось собрать ещё пару мнений. И та самая пара мнений открылась мне в парочке, распахнувшей дверь перед моим носом. Они выглядели достаточно дружелюбно для интервью и недостаточно пьяными для открытой агрессии. «Может прокатить», — подумал я. И, о чудо, второй раз подряд меня не послали. Более того, ребята оказались чуть более дружелюбными. Не то, чтобы предыдущий проявлял особую враждебность. Но он явно был не в том настроении для подобных исполнений.
Итак, из того диалога я вынес две очень важные штуки. Первая: 80 % лесбух ненастоящие. Вторая: не смотреть кому-либо в глаза больше двух секунд. И если о первом я вполне себе догадывался, то второе тоже не стало для меня открытием. В целях конфиденциальности я не буду говорить, кем работают эти парни. Но вы бы знатно так обалдели с таких фокусов. Я гарантирую это.
Ближе к пяти утра случилось небольшое происшествие, которое, благо, закончилось лишь словесным посылом в пешее эротическое. С другой стороны — когда ещё покидать клуб, если не в пять утра? Именно. Самое оптимальное время. Оставалось только разобраться с такси и проходом в общагу.
Но это уже совсем другая история…
Так какой же итог у всего этого приключения? А итог таков, что геи оказались не такими уж плохими ребятами. Не то, чтобы я внезапно начал одобрять что-то подобное. Я не из этих поехавших прогрессивистов, которым только дай возможность покопаться в глубокой пещере во славу равенства. Но этот экспириенс помог мне взглянуть на мир с их точки зрения. На мир, где их ненавидят, и далеко не всегда обосновано. С другой стороны, ведь знавал я одного такого знатного п*дора…
